Так состоялась премьера одноактного балета на музыку Антона Степановича Аренского «Египетские ночи» по новелле Теофиля Готье «Ночь Клеопатры». Основные партии в постановке исполняли: Анна Павлова (Вереника), Михаил Фокин (Амун), Елизавета Тиме (Клеопатра), Вацлав Нижинский (Раб Клеопатры), Ольга Преображенская (Арсиноя, рабыня Клеопатры). Тамара Карсавина, Людмила Бараш, Анна Васильева, Матрена Конецкая и другие.

В процессе работы Михаил Фокин выяснил, что ранее Лев Иванович Иванов уже обращался к идее постановки балета на музыку Аренского, но его версия не была осуществлена. Балет в хореографии Иванова был приготовлен для народных спектаклей на Ольгином острове, в Петергофе и Царском селе. Когда Фокин ознакомился с уже созданными костюмами, то был поражен, насколько они не имели ничего общего с реальным древнеегипетским стилем. И Михаил Михайлович решил действовать нестандартно: «Мы с Верой приступили к поискам всего, что может при некотором изменении, небольшой переделке пригодиться для моего небалетного Египта. Из опер, среди костюмов мимисток и фигуранток в других „египетских” балетах мы отбирали рубашки, кушаки, вуали, покрывала, воротники, обручи на руки и все это комбинировали… Но если одеть [артистов] с соответствующими париками и гримом и заменить балетные туфли

На роль Клеопатры балетмейстер целенаправленно взял ученицу драматических курсов Елизавету Ивановну Тиме, считая, что именно «небалетная» артистка лучше представит страстную царицу при полном отсутствии каких-либо танцев в ее исполнении. Но случилось непредвиденное. На спектакль Клеопатра пришла с огромным флюсом! Менять артистку было уже поздно. Спас «барельефный» принцип постановки, профильные позы позволили Тиме скрыть опухшую щеку от публики.

Действительно, танцы были поставлены в египетском стиле, для балета того времени совершенно новом. Все мизансцены напоминали росписи и барельефы древних храмов, характерными чертами танцев стали профильные позы, угловатые линии, плоские кисти.

Критика не осталась равнодушной: «Тут балетмейстер г. Фокин, выказал большое знание египетского искусства и дал много поз, очень верных и типичных. Не только танцы, но и постановка всего балета очень осмысленна и целостна»*.

Михаил Фокин настолько увлекся Древним Египтом, что основательно изучил все экспонаты в соответствующем отделе Эрмитажа. Он зачитывался книгами по истории этой неповторимой исчезнувшей цивилизации.

В конце концов, балетмейстер увлекся настолько, что совершил эксцентричный поступок. В музыке был номер «Танец со змеей», и Фокин решил поставить его для Павловой. Прекрасно зная, как танцовщица обожает животных, он решил включить в постановку настоящую змею. Но если для Павловой танец со змеей не принес удовольствия, но и не оказался и трагедией, то сам Фокин еле вытерпел общение с рептилией. Живая змея после первого спектакля была заменена бутафорской, тем более, что она замирала в неподвижности, обвив руку Павловой, нарушая планы балетмейстера на леденящее душу «извивание».

Вот тут и критика экстравагантный порыв Михаила Михайловича не оценила: «Менее удачен танец Вероники со змеей; хотя по музыке очень красив, но мало выразителен и присутствие змеи в руках танцовщицы является непонятным».*

Балет «Египетские ночи» создавался с увлечением и самозабвением. Недаром присутствовавший на репетиции, художник Александр Николаевич Бенуа вспоминал: «Фокин весь огонь, а огонь обжигает».

В заключение благотворительного спектакля был представлен балет «Шопениана» во 2-й редакции, как небольшой дивертисмент. Музыка Фридерика Шопена звучала в оркестровке Мориса Келлера и Александра Константиновича Глазунова. Солировали: Анна Павлова, Ольга Преображенская, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский.