Он получал высшее образование в Межевом институте в Москве, но не окончил его в связи с увлечением идеями свободы и справедливости, воплощенных в народническом социализме, «ушел в народ» в 1875 году. Всю жизнь Карпов был верен этим идеям, поэтому был несколько раз арестован, посажен в тюрьму и сослан.

Через 10 лет, освободившись из-под надзора полиции, Карпов включился в театральную жизнь, был актером и режиссером в Москве и в провинциальных театрах. В 1888 году обосновался в Петербурге, писал пьесы и очерки, служил главным режиссером в нескольких театрах, в том числе в Театре Литературно-артистического кружка. Где бы Карпов ни служил — будь то новое театральное дело или прославленный Александринский театр — он всегда оставался именно главным режиссером.

В Александринский театр Евтихий Павлович пришел уже сложившимся человеком. К этому времени он написал несколько пьес, в которых четко прослеживались его политические воззрения: «По разным дорогам» и «Тяжкая доля» были написаны в ссылке, «На земской ниве» посвящена пореформенной деревне, «Житье привольное» и «Рабочая слободка» — о сложном положении фабричных рабочих…

Знаменитый актер Юрий Михайлович Юрьев, вспоминая о Карпове, писал: «он носил тогда красную косоворотку, высокие сапоги и черный широкий сюртук. Жгучий брюнет с окладистой черной бородой – Жук, как его прозвали актеры. Бытовой говорок с открытыми гласными. Характера был экспансивного. Умел и заметно любил быстро зажигаться, от малейшего повода раздражался, моментально воспламеняясь, как бы демонстрируя свой темперамент, причем, надо сказать, с полным убеждением и верой в свою непосредственность "простака по-простецки"».*

Евтихий Павловича Карпов служил главным режиссером Александринского театра в 1896-1900 годы. Он сделал ставку на полноценный репертуар, вернул на сцену многие пьесы А. Н. Островского, спектакли по которым по своей бытовой достоверности признаны были одними из лучших.

В заслугу Карпова-режиссера можно также поставить его умение работать с актерами. Приступая к репетициям, он всегда имел четкий план постановки, много подсказывал актерам и заставлял их вникать в биографии персонажей, тщательно размечал мизансцены.

Александринская труппа сопротивлялась режиссуре Карпова, критикуя излишний натурализм постановок. «Е. П. Карпов был таким фанатиком – фанатиком быта… В актерах прежде всего ценил мочаловское начало: "эмоцию" и "чернозем"… Он стал типичным эпигоном народнической идеологии».* И только одна Вера Федоровна Комиссаржевская поддерживала его... С 1900 по 1916 Карпов работал в других коллективах.

Тем не менее в 1916 году Е. П. Карпова опять пригласили в Александринский театр для спасения театра от разброда и угасания. В объяснительной записке от 5 июля 1921 года он декларирует репертуар театра, основанный на классике.*

Режиссерский почерк его и в эти годы ничуть не изменился, он остался все тем же бытовиком, озабоченным натуралистически верным воспроизведением жизни. Например, в спектакле «На дне» (1919) его более увлекала передача скрипа напильника Клеща, чем пафос слов о человеке. В 1922 году Карпов остался в театре очередным режиссером и трудился в меру сил до своей кончины.

«Искусство, по моему мнение, есть способность выражать в красивой форме, путем живописи, ваяния, музыки, пения, танцев, писания, представления на сцене человеческие эмоции (чувства). И в силу этого, оно служит общению людей, заражая их теми чувствами, которые испытывает художник, создавая свое произведение, будет ли это картина, танец, музыкальная пьеса, статуя, роман, драма, стихотворение или игра актера на сцене. Заражая людей чувством, через свое произведете, художник не только доставляет им наслаждение, но и воспитывает чувства людей. Чем выше в нравственном отношении чувства, вложенные художником в его произведение, чем тоньше и детальнее оно вылито, чем глубже оно отразилось в произведении, — тем оно, т. е. произведение, выше.

Искусство... должно воспитывать в людях чувства, способствующие лучшей жизни, чувства любви к людям, сострадания, милосердия, вызывая негодование ко всему, что мешает людям жить по закону любви, свободы и правды».*