И. С. Тургенев с детства наблюдал, как воплощалась в жизнь народная мудрость, в частности, поговорка «Где тонко, там и рвется». Взаимоотношения родителей были одним из примеров: отец писателя, отставной разорившийся офицер, женился на деньгах властной помещицы. Отношения в семье, где не было ни любви, ни уважения, привили мальчику страх перед институтом семьи. Его возлюбленной и матерью единственного ребенка писателя стала белошвейка Дуняша. Иван Сергеевич хотел на ней жениться, но его мать не позволила состояться неравному браку, а Дуняшу срочно выдала замуж.

Название своему произведению писатель дал, чтобы акцентировать внимание читателей и зрителей на внутренней психологической проблеме главного героя. Пословица означает, что дела, в которых нет четкости и ясности, пущенные на самотек, в самый неподходящий момент могут принести беду или привести к катастрофе. Евгений Андреевич Горский, избегая честного диалога с Верой, а прежде всего, с самим собой, потерял отношения с девушкой, которая ему нравилась. Страх перед переменами в жизни, которые должны последовать за браком, не дал герою принять окончательное решение.

Пьеса была поставлена в числе других шести одноактных комедий и водевилей в присутствии самого Тургенева. Известный водевилист и режиссер Н. И. Куликов 10 декабря 1851 года записал под впечатлением спектакля в своем дневнике: «Бенефис Н. В. Самойловой. Афиша чудесная! Шесть разных штук, спектакль кончился в 1-м часу… но увы… сбор был очень мал, в сравнении с прежними бенефисами. Лучше всех пьеса Тургенева "Где тонко, там и рвется"... В. Самойлова и Максимов 1 превосходно выполнили свои роли. Хотя и нет в пьесе настоящей комедии по пошлым правилам драматургии, — зато сцены исполнены жизни, ума и чувства».*

В дневниковых записях речь идет об исполнении Верой Васильевной Самойловой роли 19-летней Веры Николаевны Либановой. Важнейшим этапом в артистической судьбе Самойловой стала ее встреча с драматургией И. С. Тургенева. Подлинными театральными событиями 1851 года явились для зрителей ее тургеневские персонажи — Дарья Ивановна («Провинциалка») и Вера Николаевна («Где тонко, там и рвется»). Не случайно именно в 1851 году критик констатировал: «Два главных качества г-жи В. Самойловой: женственность… и задушевность… качества, очень редко встречаемые в русских артистках».*

Соседа Либановой, доверчивого и болтливого 28-летнего отставного поручика, человека доброго, но «недалекого ума», Владимира Петровича Станицына, блестяще сыграл Алексей Михайлович Максимов. На сцене Александринского театра он сформировался как комедийный и водевильный актер. Ценя Максимова 1 прежде всего за комедийное дарование, критики отмечали, что актер может, придав роли «оттенок смешного фатовства», создать тип «комический, но не карикатурный».

Удивительным образом спектакль находился вне тенденций своего времени и вне горячей полемики вокруг Актеатра. Он противостоял вульгарному социологизму, узаконенному режиссерами 1930-х годов в трактовке классики. Кожич, отказавшись от традиции обличения и системы социальных масок, наделил всех персонажей живыми человеческими чертами.

Премьера была приурочена к 50-летию творческой деятельности актрисы Веры Аркадьевны Мичуриной-Самойловой и стала новой, принципиально важной страницей в истории театра и сценической жизни драматургии А. Н. Островского.

«Гурмыжская — мне противна, но я с наслаждением работаю над этой ролью, которая явится моим творческим самоотчетом за полвека на сцене Александринского театра и в то же время началом нового сценического роста. Я хочу разрешить труднейшую задачу: оправдать Гурмыжскую, а обвинить ее время и среду. Родить мало — надо уметь воспитать!», — писала Вера Аркадьевна в однодневной газете «Лес», выпущенной специально к премьере спектакля.*

«Аксюша-Рашевская умеет не только беззаветно любить, она носитель, пусть робкого, но все же протеста. Нет той силы, которая заставила бы Аксюшу пойти против решения, продиктованного влечением сердца».*

Правда, поэтическая душа Петра, выраженная через песни, которыми сопровождалось каждое появление этого персонажа на сцене, некоторым критикам показалось несколько искусственным. «Очевидно, увлеченный его вокальными способностями, режиссер заставил Борисова за время спектакля исполнить такое количество русских песен, что они могли бы составить программу специального концерта».*

Именной Указ № 17674, данный Действительному Тайному Советнику Князю Николая Борисовичу Юсупову 22 декабря 1796 года «О некоторых распоряжениях относительно устройства Театров, как придворных, так и городских».

«Спектаклям и музыке при Дворе Нашем повелеваем быть в ведении вашем с тем, чтобы вы управляли сею частью, яко в числе общего дворцового разряда состоявшую, на следующем основании: