Сегодня кажется странным, что пьеса, вошедшая в золотой фонд драматургии вызывала неоднозначное отношение у современных критиков. Некоторые рецензенты, например, упрекали драматурга в недостаточности активного действия в пьесе. В «Заметках Петербургского жителя» подчеркивалось, что, вопреки мнению почитателей Островского, «Бедность не порок» — «далеко не гениальное произведение», но пьеса «хороша на сцене». Некоторых она поражала «верным и живым языком», другие же, напротив, упрекали автора за то, что он заставляет своих героев «говорить дурным языком».
* Но больше всего вызывал возмущение образ центрального героя пьесы — «пьяного нахала» Любима Торцова. «Удивляет и неприятно поражает нас то, что пьяная фигура какого-нибудь Торцова могла вырасти до идеала, что ею хотят гордиться как самым чистым воспроизведением народности в поэзии», — негодовал в журнале «Отечественные записки» суровый блюститель нравственности.
*У зрителей же успех постановки был громадный. Восхищаясь удивительным актерским ансамблем и «рядом бытовых картин, одна другой живее, одна другой показательнее, по верности изображения»
*, публика искренне и горячо приветствовала новую пьесу драматурга на сцене.