Воспитанию единственного сына (в семье было ещё четыре дочки) уделялось особое внимание. Маленький Фридрих в основном проводил время за чтением книг, желая получить как можно больше знаний, мечтал стать священником. В возрасте четырнадцати лет по воле отца он поступил в военную академию. Военный период жизни стал для Шиллера крайне непростым: строгая дисциплина, система штрафов и невозможность свободного выражения мыслей угнетали творческую натуру.

Примерно в это время Шиллер знакомится с творчеством Иоганна Вольфганга Гёте, с кем в последствии он будет дружить до конца жизни, и присоединяется к литературному движению «Буря и натиск». Посещая лекции по философии, Шиллер увлекся творчеством Шекспира, что окончательно связало его жизнь с литературой и драматургией, в частности.

Настоящую славу Шиллеру принесла его драматургия. Успех начался в 1782 году с постановки его первой пьесы «Разбойники» на сцене Мангеймского театра. Ради посещения этой премьеры драматург, служивший в это время полковым врачом в Штутгарте, самовольно отлучился из воинской части, за что был посажен на гауптвахту, откуда сбежал и скрывался в других герцогствах до 1783 года.

Следующим успехом, закрепившем за Шиллером статус успешного драматурга, стала премьера трагедии «Коварство и любовь» в 1784 году.

Сложный характер писателя, его нежелание идти на уступки в переговорах с режиссерами приводили к разрывам контрактов. Драматург сменял один театр за другим, переезжал из города в город в поисках места для реализации своего творчества.

«По свидетельству его свояченицы Каролины, Шиллер однажды сказал, что "театр и церковная кафедра — для нас единственные места, где царит власть слова"; он считал, что театр всегда должен походить на кафедру, чтобы люди под его воздействием обретали духовность, силу и доброту и чтобы театр, рассеивая мелкие, узкие, эгоистические взгляды зрителей, вдохновлял их на великие жертвы и подвиги, да и вообще поднимал все их бытие на более высокую ступень».*

Все последние годы своей жизни Шиллер посвятил драматургическому творчеству и воплощению своих пьес на сцене. Подготовительная работа и последующий процесс создания пьес подробно отражены в его переписке с Гёте.*

Жизнь драматургии Шиллера на русской сцене — это история бесконечных запретов, пересмотров и цензурных правок.

В Петербурге премьера трагедии «Коварство и любовь» состоялась 10 ноября 1827 года в бенефис Марии Ивановны Вальберховой на сцене Большого (Каменного) театра.

В 1847 году пьеса была поставлена на французском языке в переводе-переделке Александра Дюма-отца на сцене Михайловского театра. В 1853 году Николай I, посмотрев это представление и, оставшись недоволен неудачной переделкой, запретил пьесу. Ходатайство 1858 года о разрешении к постановке осталось неудовлетворенным.*

Премьера трагедии «Разбойники» состоялась 5 октября 1814 года в бенефис Алексея Семеновича Яковлева на сцене Большого (Каменного) театра. После продолжительного перерыва спектакль прошел ещё один раз 23 января 1828 года. Пьеса шла на сцене императорских театров до полного её запрещения в 1849 году. Разрешение последовало только в конце1868 года.*

В октябре 1859 года возник вопрос о публичном праздновании 100-летия со дня рождения Шиллера. Планировалось даже разрешить разовые представления некоторых запрещённых трагедий. Однако Александр II отклонил ходатайство об официальном создании шиллеровского комитета для празднования юбилея драматурга.*

Выдающиеся русские актеры Алексей Яковлев, Екатерина Семенова, Павел Мочалов, Мария Ермолова, Александр Южин, Юрий Юрьев и другие своими ролями вписали немало ярких страниц в сценическую историю пьес немецкого драматурга.*

Актеров драматургия Шиллера привлекала неустанно, несмотря на многочисленные запреты. Так, например, «Орлеанскую деву» для бенефиса выбирали Александра Михайловна Каратыгина, Прасковья Ивановна Орлова, Мария Николаевна Ермолова. Для Ермоловой роль Иоанны стала одной триумфальных в творчестве актрисы.*

После снятия запретов на произведения немецкого автора, герои его пьес многократно появлялись на петербургской сцене, воплощая главное в драматургии Шиллера — контраст между реальностью, в которой он жил и с которой никогда не мог порвать, и могучим порывом к всеобщей свободе и гармонии, питающим все его творчество.