Впервые Николай Николаевич Никитин инсценировал сатирическую повесть датского писателя Харальда Бергстедта «Фабрика святых» («Праздник св. Иоргена») под названием «Корона и плащ» и предложил ее для постановки в БДТ в 1924 году. Спектакль, по модным веяниям времени, был поставлен без «единого руководителя». П. К. Вейсбремом, только что вернувшимся из Парижа в Россию, было «дано только основное режиссерское задание и сценическая установка, осуществлен же спектакль коллективным трудом участвующих и режиссеров театра».*

Главную роль канатоходца-авантюриста, заменившего святого, «со свойственной ему элегантностью и красивостью, не теряя своего исключительного обаяния»*, сыграл любимец публики В. В. Максимов. Пьеса была трактована как лирико-романтическая комедия.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов антирелигиозная работа проводилась под лозунгом «Борьба с религией – борьба за социализм» и драматург переписал свою пьесу «на злобу дня».

Режиссером буффонады выступил тот же режиссер — Павел Карлович Вейсбрем, художниками — Татьяна Георгиевна Бруни и Георгий Нестерович Коршиков. Музыку к спектаклю написал Юрий Александрович Шапорин.

«Пьеса в соответствии с требованием времени получила другую установку — сатирического, гротескного действа… Разоблачая природу церкви как конкретной выразительницы враждебной нам идеологии, мы разоблачаем самую идеологию в ее истинной роли – служанки командного класса».*

В результате значительного пересмотра и переделки пьеса «Корона и плащ» о «плясуне на канате» из романтической истории превратилась в антирелигиозную буффонаду «Святой».

В фонде Отдела редкой книги, рукописных, архивных и изобразительных материалов Санкт-Петербургской Театральной библиотеки хранится рукописный экземпляр пьесы «Святой (Корона и плащ)» с цензорскими пометами на обложке: «Переделать?» (зачеркнуто) и «Запретить Н. Захаров».

Как и пьеса, «спектакль подвергся переработке, и может идти на правах премьеры».*

Подготовка к премьере велась «на всех фронтах». Были намечены политпросветработы совместно с Союзом воинствующих безбожников, в том числе читка пьесы в цехах театра с целью вовлечения новых членов в Союз, диспуты в антрактах, антирелигиозная выставка совместно с Эрмитажем.

Режиссер спектакля, Павел Карлович Вейсбрем, отталкивался от чисто формального замысла. Взяв за основу эстетику праздничного циркового представления, постановщик умело распорядился сценическим пространством и его наполнением, не скупясь на веселую выдумку.

Однако критики оценили спектакль как неудачный, единодушно считая, что форма довлеет над содержанием. И этому была причина. По мнению известного театроведа Сергея Львовича Цимбала, пьеса «Святой» не давала поводов для антирелигиозных обобщений.

«Вейсбрем честно пытался свой формальный замысел подчинить ведущей идее спектакля. Но так как "ведущая идея", скромно говоря, весьма микроскопична в спектакле, то и весь формальный блеск этого спектакля получил открыто самодовлеющий смысл… Спектакль при всей своей занятности, яркости, живости – несет на себе клеймо внеплановости»*.

Претерпела изменения и сценография. Спектакль 1924 года оформлял Владимир Владимирович Дмитриев. Непрерывность сквозного действия в нем сохранялась благодаря единому станку в виде спирали, на котором совершались мгновенные перемены картин, сюжет которых развивался в старинном городе с готической архитектурой.

К 1930-м годам декорация Дмитриева была уничтожена. Остался лишь станок, который художники Татьяна Георгиевна Бруни и Георгий Несторович Коршиков должны были превратить в цирковую арену. Режиссер Вейсбрем, по воспоминаниям Бруни, всегда все придумывал сам, даже диктовал цвет, поэтому художники были поставлены в довольно жесткие рамки. Со сложной задачей они справились.

«Представление в их декорациях шло беспрерывно, заполняемое буффонадой, акробатикой, клоунскими трюками»*.

Ленинградский критик Евгений Михайлович Кузнецов видел положительные моменты в актерском исполнении.
«Наиболее интересное в спектакле — интонационная разработка ролей и физкультурно-танцевальные интермедии: пантомимы, отлично слаженные, как, впрочем, и весь спектакль в целом. С точки зрения технической и исполнительской, это – спектакль добротного качества».*

«Святой» не сыграл заметной роли в истории драматического театра, но «я назвал бы его последним отголоском "сатирического варианта советского театрального экспрессионизма" (по выражению А. Гвоздева и А. Пиотровского)», — писал историк театра Евгений Биневич.*