Более тридцати лет, начиная с 1853, почти каждый сезон на Императорских сценах появлялись новые постановки пьес Александра Николаевича Островского. Каждый год этого периода русская публика имела возможность оценивать талант автора и наслаждаться игрой замечательных артистов.

1854 год не стал исключением, и почитатели таланта Александра Николаевича имели возможность познакомиться с новой пьесой «Бедность не порок». Комедия в трех действиях была написана в 1853 году и посвящена автором своему любимому артисту и другу — Прову Михайловичу Садовскому.

В работе над комедией Островский вновь обратился к теме купеческого быта, с особенно ярким и метким языком, почерпнутым из богатого эпическими оборотами и множеством поговорок народного языка. Комедия «Бедность не порок» окончательно утвердила за автором признательность публики и стала одной из самых репертуарных пьес на столичных и провинциальных сценах.

Первыми постановку комедии увидели москвичи на сцене Малого театра 25 января 1854 года, а уже 9 сентября того же года состоялась премьера в Александринском театре.

Александр Александрович Яблочкин, артист и режиссер Александринского театра, выбрал комедию для своего режиссерского бенефиса, и эта постановка стала для него началом работы с великим драматургом.

Александр Николаевич приехал в Санкт-Петербург и сам принимал участие в читке пьесы и в распределении ролей. В спектакле были заняты:
Торцов Гордей Карпыч — Петр Григорьевич Григорьев 2-й ; Пелагея Григорьевна (жена Гордея Карпыча) — Юлия Николаевна Линская ; Любовь Гордеевна (дочь Торцова) — Александра Матвеевна Читау 1-я ; Любим Карпыч Торцов (брат Гордея) — Василий Васильевич Самойлов ; Митя (приказчик Торцова) — Фёдор Алексеевич Бурдин ; Коршунов Африкан Савич (фабрикант) — Александр Евстафьевич Мартынов.

Известный критик Рафаил Михайлович Зотов на следующий день после премьерного спектакля одобрительно высказался о типах характеров, особенно Любима Торцова («лучшее создание в пьесе»), и дал высокую оценку спектакля: «Пьеса имела блистательный и заслуженный успех. <…> Мы давно не видели такого единодушного приема».* Восхищаясь исполнением Самойлова роли Любима Торцова, он также хвалил игру Бурдина и Читау.

Сегодня кажется странным, что пьеса, вошедшая в золотой фонд драматургии вызывала неоднозначное отношение у современных критиков. Некоторые рецензенты, например, упрекали драматурга в недостаточности активного действия в пьесе. В «Заметках Петербургского жителя» подчеркивалось, что, вопреки мнению почитателей Островского, «Бедность не порок» — «далеко не гениальное произведение», но пьеса «хороша на сцене». Некоторых она поражала «верным и живым языком», другие же, напротив, упрекали автора за то, что он заставляет своих героев «говорить дурным языком».*

Но больше всего вызывал возмущение образ центрального героя пьесы — «пьяного нахала» Любима Торцова. «Удивляет и неприятно поражает нас то, что пьяная фигура какого-нибудь Торцова могла вырасти до идеала, что ею хотят гордиться как самым чистым воспроизведением народности в поэзии», — негодовал в журнале «Отечественные записки» суровый блюститель нравственности.*

У зрителей же успех постановки был громадный. Восхищаясь удивительным актерским ансамблем и «рядом бытовых картин, одна другой живее, одна другой показательнее, по верности изображения»*, публика искренне и горячо приветствовала новую пьесу драматурга на сцене.