Актриса дебютировала на провинциальных подмостках в 1897 г., а в 1899 г. перешла в труппу известного антрепренера Н. Н. Соловцова в Киеве.

С начале 1900-х годов актриса много играет в столичных театрах Москвы и Санкт-Петербурга, выступая, в том числе, и в Театре Незлобина и в Малом (Суворинском) театре.

В 1911 г. Екатерину Николаевну приглашают на Московскую Императорскую сцену и первой ее ролью стала Катерина в спектакле «Гроза» Малого театра. Образ главной героини в исполнении Рощиной-Инсаровой с момента её появления до последних слов был окружен сиянием икон древнего письма. Любовная трагедия Катерины бледнела перед муками её чуткой совести. В 1916 г. актриса вернется к этому персонажу уже на прославленной сцене Александринского театра в постановке «Грозы» В. Э. Мейерхольдом, по праву считающейся одной из вершин режиссерского и театрально-декорационного искусства.

Рощина-Инсарова была воплощением женщины модерна на русской сцене и умело создавала удивительную двойственность женского характера: страстность, греховность, но и «мистический трепет», отчужденность от живой жизни, её угасание, усталость. Она обладала гипнотической властью над зрителем.

«Это было прекрасное, трепетное, оригинальное дарование. Что бы она ни играла, она всегда играла интересно. Ее необыкновенно выразительные, огромные темные глаза с необычайной силой выражали скорбь обиженной, оскорбленной женской души, трагический ужас перед неразрешимыми загадками жизни. Голос у нее был немного хриплый, тусклый, как и у ее отца, но так же, как и у него, он придавал своеобразную прелесть произносимым словам, какой-то налет грусти и усталости. Изящная, гибкая фигура, очень красивые руки, пластичные движения сообщали женственную прелесть создаваемым артисткой образа».*

В Александринский театр Екатерину Николаевну приглашают в 1913 г. на роль Анны Демуриной в пьесе В. И. Немировича-Данченко «Цена жизни».

«Рощина-Инсарова была типичной актрисой 10-х годов, соединившей нервную трепетность с отточенным мастерством. Тоненькая, хрупкая, почти невесомая, всегда в платьях пепельного тона, каких-то туманных, тающих, Рощина-Инсарова была средоточием нервов…Голос у Рощиной-Инсаровой был носового оттенка, звучал хрипловато, надтреснуто, что придавало какой-то особый, трогательный оттенок ее речи».*

«Грация до прозрачности исхудалой фигуры, легкость и гибкость почти освобожденного от тела, но нервного, капризного и кокетливого существа <…>. И эти большие глаза, блестящие и затуманенные каким-то искусственным опьянением, и эта худенькая бледная рука, судорожно расправляющая пальцы, этот неровный, надтреснутый голос со слегка носовым тембром, эти позы – когда артистка вдруг свернется клубочком в углу дивана или расстелется на нем, как небрежно брошенное легкое платье, – все это имеет свое очарование, все это так выразительно и характерно. Но эта выразительность не есть результат утонченного сценического искусства, эта характерность дана Рощиной раз и навсегда природою и жизнью, а не создана для данной роли собственным ее творчеством» — писала Любовь Гуревич об исполнении актрисой роли Зои в спектакле «На полпути» Александринского театра в постановке В. Э. Мейерхольда.*

В 1918 г. она уехала с мужем-офицером, графом С. Игнатьевым на юг, а в 1919 эмигрировала из России.

Живя в Париже, Рощина-Инсарова давала ежедневные спектакли в театре «Альбер». Питала склонность к литературно-художественным вечерам, преподавала, режиссировала, играла на французском языке в Театре Питоевых. В течении многих лет была членом попечительского совета Тургеневской библиотеки.

21 декабря 1926 года в зале «Комедия» на Рю Сен-Жорж состоялся знаменитый вечер, посвященный 25-летию сценической деятельности Е. Н. Рощиной-Инсаровой.