«Сосницкий превосходен, невозможно требовать большего отречения от личности, – это перерождение, подобное Протею. В этом его превосходство над Щепкиным»
- В. Г. Белинский -
- В. Г. Белинский -
Отцом Ивана Ивановича Сосницкого был бедный польский шляхтич — капельдинер театра. Мальчика рано отдали в Театральное училище, где он, как тогда было заведено, проходил общий курс обучения. Его первый наставник, И. А. Дмитревский, находил его способным в драматических ролях, Ш. Дидло прочил ему балетное будущее, но воспитанник преуспел и как «театральный машинист»: «он проявлял большой интерес к театральной механике и с большим усердием занимался изучением этого сложного искусства, приводя всех в изумление своими удачными опытами».*
Дебют на большой сцене состоялся в 13 лет. Это была роль сына Пожарского в трагедии М. В. Крюковского «Пожарский, или Освобождаемая Москва». Именно эта роль определила будущую судьбу молодого Сосницкого: А. А. Шаховской, обладающий особым даром угадывать артистическое призвание, способствовал переводу воспитанника на актерское отделение. «Сосницкий был одним из любимых его учеников, и школа, пройденная у Шаховского, сделала его одним из просвещенных актеров, какими славился тогда Петербург».*
Дебют на большой сцене состоялся в 13 лет. Это была роль сына Пожарского в трагедии М. В. Крюковского «Пожарский, или Освобождаемая Москва». Именно эта роль определила будущую судьбу молодого Сосницкого: А. А. Шаховской, обладающий особым даром угадывать артистическое призвание, способствовал переводу воспитанника на актерское отделение. «Сосницкий был одним из любимых его учеников, и школа, пройденная у Шаховского, сделала его одним из просвещенных актеров, какими славился тогда Петербург».*
Портрет И. И. Сосницкого. С литографии В. В. Баранова.
С 1812 года Иван Иванович Сосницкий числился в труппе Императорского театра на амплуа любовников и молодых повес и подрабатывал уроками танцев в лучших домах столицы, так как считался одним из лучших танцоров своего времени.
Бертенсон С. Дед русской сцены // Ежегодник Императорских театров. 1914. Вып. 3. С. 7.
Майданова М. Н. Иван Иванович Сосницкий // Сюжеты Александринской сцены. Актеры. Режиссеры. Т. 2. Санкт-Петербург, 2018. С. 14.
См. : Майданова М. Н. Иван Иванович Сосницкий // Сюжеты Александринской сцены. Актеры. Режиссеры. Т. 2. Санкт-Петербург, 2018. С. 14.
Его игра отличалась лёгкостью, изяществом и естественностью. Главное, что поражало современников, — это необыкновенная естественность актера, выражавшаяся в непринужденно-свободной пластике, интонациях, жестах, мимике.* Пользуясь приёмами имитации, пародии, Сосницкий создавал острые образы, высмеивающие его современников.
Портрет И. И. Сосницкого. Художник В. В. Баранов. Из фондов Александринского театра.
«Всем нравился талантливый юноша, красивый, стройный, с выразительным лицом, с приятной улыбкой, с живыми и умными глазами, от природы изящный и ловкий, с отличными манерами».*
Артист превосходно играл роли молодых аристократов, франтов, гвардейских офицеров, «знаменитых бар и забубенных повес».* Зрители восхищались легкости и грациозности его движений. Он так прекрасно танцевал, что его часто приглашали быть учителем танцев в самые блестящие семьи Петербурга.
Оглушительная слава пришла к артисту после исполнения роли графа Ольгина в пьесе А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды». «Сосницкий провел свою роль с таким неподражаемым искусством, что публика пришла в неописуемый восторг».* Пьеса не сходила с репертуара театра, а актер сделался любимцем публики. «Имя его стало популярно, светская молодежь признавала его авторитетом в одежде, в манерах, в ловкости, стремилась ему подражать».*
Он был органичен как в ролях молодых аристократов (Ариста в «Молодых супругах» А. С. Грибоедова), так и в ролях слуг (Фигаро в «Свадьбе Фигаро» П. К. Бомарше).
Артист превосходно играл роли молодых аристократов, франтов, гвардейских офицеров, «знаменитых бар и забубенных повес».* Зрители восхищались легкости и грациозности его движений. Он так прекрасно танцевал, что его часто приглашали быть учителем танцев в самые блестящие семьи Петербурга.
Оглушительная слава пришла к артисту после исполнения роли графа Ольгина в пьесе А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды». «Сосницкий провел свою роль с таким неподражаемым искусством, что публика пришла в неописуемый восторг».* Пьеса не сходила с репертуара театра, а актер сделался любимцем публики. «Имя его стало популярно, светская молодежь признавала его авторитетом в одежде, в манерах, в ловкости, стремилась ему подражать».*
Он был органичен как в ролях молодых аристократов (Ариста в «Молодых супругах» А. С. Грибоедова), так и в ролях слуг (Фигаро в «Свадьбе Фигаро» П. К. Бомарше).
Бертенсон С. Дед русской сцены // Ежегодник Императорских театров. 1914. Вып. 3. С. 11.
Бертенсон С. Дед русской сцены // Ежегодник Императорских театров. 1914. Вып. 3. С. 13.
Куликов Н. И. Театральные воспоминания // Русская старина. 1892. Т. 75. № 8. С. 467.
И. И. Сосницкий в спектакле «Гусарская стоянка, или Плата тою же монетою» Александринского театра. Предположительно художник А. Е. Мартынов. Из фондов СПбГМТМИ.
И. И. Сосницкий в роли Городничего в спектакле «Ревизор» Александринского театра. 1836 г. Реконструктивная зарисовка художника М. К. Шуваева. Из фондов СПбГМТМИ.
И. И. Сосницкий в роли Фигаро спектакле «Свадьба Фигаро» Александринского театра. Гравюра А. К. Яковлевича. 1829 г. Из фондов Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.
Подлинный расцвет таланта актера связан с появлением в репертуаре «Горя от ума» А. С. Грибоедова и «Ревизора» Н. В. Гоголя.
2 декабря 1829 г. в бенефис М. И. Вальберховой в Большом (Каменном) театре была показана сцена из первого действия комедии «Горе от ума», где Сосницкий играл Чацкого, изобразив его светским озорником, дерзким и насмешливо-ироничным. В этой роли актер выступил всего три раза, а затем Чацкого, изображая его серьезным, угрюмым человеком, стал играть В. А. Каратыгин. Сосницкий же попробовав себя в образе Загорецкого, заслужил восхищение зрителей, исполнив роль Репетилова в спектакле 26 января 1831 года, когда комедия Грибоедова была представлена полностью. А в 1839 году актер «примерил» на себя уже и образ Фамусова.
Этапной в творчестве Сосницкого стала и комедия Н. В. Гоголя «Ревизор»: 19 апреля 1836 года Иван Иванович стал первым и одним из лучших Городничим на русской сцене. Его Сквозник-Дмухановский был ярким, умным и хитрым пройдохой, скрывающим свою подлинную сущность за благообразной наружностью. Роль была высоко оценена и публикой, неоднократно вызывавшей Сосницкого на сцену, и присутствовавшим на премьере автором. Жену Городничего в этом спектакле с блеском сыграла жена Ивана Ивановича — Елена Яковлевна Сосницкая, в девичестве — Воробьева.
Этапной в творчестве Сосницкого стала и комедия Н. В. Гоголя «Ревизор»: 19 апреля 1836 года Иван Иванович стал первым и одним из лучших Городничим на русской сцене. Его Сквозник-Дмухановский был ярким, умным и хитрым пройдохой, скрывающим свою подлинную сущность за благообразной наружностью. Роль была высоко оценена и публикой, неоднократно вызывавшей Сосницкого на сцену, и присутствовавшим на премьере автором. Жену Городничего в этом спектакле с блеском сыграла жена Ивана Ивановича — Елена Яковлевна Сосницкая, в девичестве — Воробьева.
Портрет И. И. Сосницкого. Художник Г. Алексеев. Из фондов ТГОМ.
В жизни Сосницкий был общительным, щедрым человеком, любил принимать гостей у себя дома, открытого для всех. Он отличался душевной теплотой и благородством. Дружил как с известными писателями и артистами, так и с простыми актерами, занимавшими незначительное положение в труппе театра, и, как правило, сильно нуждающимися. Каждую субботу он устраивал обеды, на которые могли прийти все желающие, даже если хозяина не было дома.
И. И. Сосницкий в 1859 г. С литографии М. Барышева.
За свою долгую сценическую жизнь артист исполнил около 560 ролей. В 1861 году был пышно отпразднован 50-летний юбилей его творческой деятельности. Среди многих стихов, посвященных юбиляру, были и такие строчки П. А. Каратыгина:
Своим талантом ты театр наш украшал;
Был представителем искусства ты полвека;
И кто ж в лице твоем из нас не уважал
Артиста честного, прямого человека!
Теперь достойному — достойно воздадим:
Поклонимся ему, как старшему, меж нами —
И Многолетие ему провозгласим —
Единым сердцем и устами!!
А в апреле 1871 года в Александринском театре торжественно отпраздновали 60-летие творческой деятельности Сосницкого. В день юбилея ему была Высочайше пожалована золотая медаль на Андреевской ленте.
Своим талантом ты театр наш украшал;
Был представителем искусства ты полвека;
И кто ж в лице твоем из нас не уважал
Артиста честного, прямого человека!
Теперь достойному — достойно воздадим:
Поклонимся ему, как старшему, меж нами —
И Многолетие ему провозгласим —
Единым сердцем и устами!!
А в апреле 1871 года в Александринском театре торжественно отпраздновали 60-летие творческой деятельности Сосницкого. В день юбилея ему была Высочайше пожалована золотая медаль на Андреевской ленте.
Бертенсон С. Дед русской сцены // Ежегодник Императорских театров. 1914. Вып. 3. С. 1–36.
Срезневский В. И. Юбилейный альбом И. И. Сосницкого // Ежегодник Петроградских государственных театров. Сезон 1918–1919. Петроград, 1920. С. 69–79.
Он вырос в семье, где очень любили театр, музыку и литературу. С ранних лет серьёзно занимался музыкой — играл на рояле и пел. Увлечение живописью пришло гораздо позже, в старших классах знаменитой Поливановской гимназии. В Московском училище живописи, ваяния и зодчества Головин сначала учился на архитектурном отделении, затем на живописном. Продолжал образование в Париже в Академии Коларосси и школе-студии Витте.
С 1900-х годов Головин определял направление декорационного искусства петербургских императорских сцен. Один из ведущих художников советского театра Владимир Дмитриев называл его «отцом современного театрально-декорационного искусства».
С 1900-х годов Головин определял направление декорационного искусства петербургских императорских сцен. Один из ведущих художников советского театра Владимир Дмитриев называл его «отцом современного театрально-декорационного искусства».
М. Шерлинг. Портрет А. Я. Головина
А. Я. Головин. Эскиз декорации к I действию оперы М. П. Мусоргского "Борис Годунов". 1911
В сценографии, несмотря на стремление к исторической достоверности и уважение к историко-бытовым деталям, художник различал историческую правду от правды театральной. Когда Дягилев заказал декорации к опере «Борис Годунов» для гастролей в Париже, Головин, изображая Успенский собор, сделал в стене не четыре арки (как в действительности), а пять, чтобы выход Бориса — Шаляпина казался более эффектным. Увидев это, кто-то из археологов пришел в ужас и заявил, что в Париже имеются знатоки русских древностей. Поддавшись на уговоры, Головин изобразил собор таким, каков он на самом деле, однако позже сожалел: «Все-таки я был прав, и сцена была бы более эффектной с театральной точки зрения».
«…Права и значение декорационной живописи не раз подвергались сомнению. Некоторые теоретики театра были склонны отодвинуть роль художника на второй план, давая преимущества замыслу режиссера и работе актера. Думается, однако, что хотя декорационная сторона и не имеет права на главенствующее положение в театре, игнорировать ее все-таки невозможно.
Мы знаем, что такие гении, как Росси, Сальвини и подобные им часто выступали в ужасающей по безвкусию обстановке и, тем не менее, покоряли зрителя. Костюмы, в которые облекали их в те времена, также не выдерживают критики. И, однако, гениальная игра артистов заставляла забывать о всех недостатках и несообразности зрелищной стороны спектакля.
Мочалов однажды выступал (в нетрезвом виде) в роли Гамлета, обутый в валенки. Выйдя на сцену, он опомнился и сбросил валенки с размаху, сначала с одной ноги, потом с другой. Этот эпизод не помешал ему начать знаменитый монолог «Быть или не быть…» и произвести на слушателей потрясающее впечатление.
Примеры эти убеждают в том, что не столько окружение артиста важно, сколько дарование артиста само по себе. Но таких примеров можно привести очень немного; таких артистов, заставляющих забывать все окружающее, чрезвычайно мало, и остается в силе вопрос о необходимости содействия актеру и режиссеру средствами изобразительного искусства…"*
Мы знаем, что такие гении, как Росси, Сальвини и подобные им часто выступали в ужасающей по безвкусию обстановке и, тем не менее, покоряли зрителя. Костюмы, в которые облекали их в те времена, также не выдерживают критики. И, однако, гениальная игра артистов заставляла забывать о всех недостатках и несообразности зрелищной стороны спектакля.
Мочалов однажды выступал (в нетрезвом виде) в роли Гамлета, обутый в валенки. Выйдя на сцену, он опомнился и сбросил валенки с размаху, сначала с одной ноги, потом с другой. Этот эпизод не помешал ему начать знаменитый монолог «Быть или не быть…» и произвести на слушателей потрясающее впечатление.
Примеры эти убеждают в том, что не столько окружение артиста важно, сколько дарование артиста само по себе. Но таких примеров можно привести очень немного; таких артистов, заставляющих забывать все окружающее, чрезвычайно мало, и остается в силе вопрос о необходимости содействия актеру и режиссеру средствами изобразительного искусства…"*
Головин А. Я. Встречи и впечатления. Ленинград; Москва: Искусство, 1940. С. 137-138