26 января 1831 года в Большом (Каменном) театре в Петербурге состоялась премьера спектакля «Горе от ума» А. С. Грибоедова.
Это первая постановка всех четырех действий пьесы – до этого момента в 1829 году были показаны фрагменты первого действия, затем третье действие, а позже, в 1830 году, показали вместе третье и четвёртое действие.
Таким образом, когда пьеса в 1831 году была выбрана Я. Г. Брянским для своего бенефиса, совершенно новым для петербуржского зрителя стал только второй акт. «Горе от ума» долгое время было «запретным плодом» – цензура не дозволила публикацию и постановку – комедия распространялась рукописными копиями.
Возможность постановки раз за разом ускользала из-за цензурного запрета. П. А. Каратыгин, впоследствии долгие годы игравший в «Горе от ума» светского плута Загорецкого, вспоминает о событиях 1825 года, когда поставить комедию пытались в театральном училище (ему досталась роль Репетилова). А. С. Грибоедов, посещавший репетиции, был доволен тем, что получалось у воспитанников. Но за день до спектакля, во время последней «срепетовки», инспектор училища передал от графа Милорадовича строжайший запрет на постановку неодобренного цензурой произведения.*
Афиша первого представления сцены 1 действия пьесы 2 декабря 1829 г. на сцене Большого (Каменного) театра. Из фондов СПбГМТМИ.
В своих мемуарах актёр пишет и о последней встрече с драматургом, случившейся незадолго до отъезда последнего в Тегеран, о разговоре Грибоедова с супругой Каратыгина, актрисой Л. О. Дюровой: «Жена моя сказала ему: "Неужели, Александр Сергеевич, бог не приведет вам увидеть свою чудную комедию на нашей сцене?" Он грустно улыбнулся, взглянул на нее из-под очков, и сказал ей: "А какая бы вы была славная Софья!"».* Этому не дано было случиться: Дюровой не стало в 1828, за год до гибели Грибоедова.
Премьерная афиша спектакля. 1831 г. Из фондов ГМИ им. А. А. Бахрушина.
Опасения Любови Осиповны, в свою очередь, подтвердились. Таково печальное обстоятельство в долгой и насыщенной сценической жизни легендарной пьесы – автору не суждено было увидеть своё творение на сцене.
Права на своё произведение Грибоедов завещал близкому другу – Ф. В. Булгарину. За возможность сыграть все четыре действия в свой бенефис Брянский был должен около 1 000 рублей ассигнациями.* Критик из газеты «Северный Меркурий» отмечает, что цены на билеты были достаточно высокими: первые ряды кресел «продавались по 25, а последние по 15 рублей»*.
Булгарин писал после премьеры: «"Горе от ума" есть народная собственность, и, как бы ее ни играли, она всегда будет привлекать зрителей».* Зал был почти полон, но всё же полного сбора сделать не удалось, несмотря на предполагаемый ажиотаж вокруг первой полноценной премьеры комедии на профессиональной сцене.
Постановку ждал успех: в следующие несколько месяцев её играли каждую неделю, и зрительный зал традиционно был полон: «уже в два часа накануне представления нельзя достать билета ни в ложи, ни в кресла»*.
Радость от долгожданной премьеры омрачило то, как цензура обошлась с выдающимся грибоедовским текстом, в котором каждый стих – «эпиграмма, каждая фраза — или картина, или очерк характера»*: беспощадное обилие купюр не могло остаться незамеченным. После посещения спектакля А. В. Никитенко пишет в своём дневнике: «Некто остро и справедливо заметил, что в этой пьесе осталось одно только горе: столь искажена она роковым ножом бенкендорфской литературной управы»*.
Неоднозначный отклик вызвала трактовка актёрами ролей: как второстепенных, так и основных. Булгарин писал, что артисты не постигли Грибоедова и вполовину.* Роль Чацкого досталась Каратыгину-старшему (в постановке первого действия в 1829 его играл И. И. Сосницкий). Фамусова сыграл В. И. Рязанцев, Софью — Е. С. Семёнова, Лизу — М. А. Азаревичева, Молчалина – Н. О. Дюр, Скалозуба – П. И. Григорьев, Наталью Дмитриевну Горич — А. М. Каратыгина, Платона Михайловича Горича — Я. Г. Брянский, Загорецкого — П. А. Каратыгин, Хлёстову – Е. И. Ежова, Репетилова – И. И. Сосницкий.
Про трактовку Каратыгиным роли пишут, что он «резонировал в Чацком с большим жаром»*. Булгарин замечает с неудовольствием, что Каратыгин играя Чацкого «является каким-то Агамемноном, смотрит на всех с высоты Олимпа, грозно и величаво, и читает тирады (сатирические выходки на наши нравы) как приговоры судеб; трагическим тоном произносит стихи легкие, комические…»*. В противовес этой отвлечённой возвышенности он предлагает вернуть Чацкого на землю: произносить реплики так, «как бы каждый из нас сказал это в обществе»*. Другой критик из «Санкт-Петербургского вестника» рекомендует актёру «резкие истины, проповедуемые Чацким, смягчать дикцией, иначе характер его становится на сцене слишком тяжелым»*.
Про трактовку Каратыгиным роли пишут, что он «резонировал в Чацком с большим жаром»*. Булгарин замечает с неудовольствием, что Каратыгин играя Чацкого «является каким-то Агамемноном, смотрит на всех с высоты Олимпа, грозно и величаво, и читает тирады (сатирические выходки на наши нравы) как приговоры судеб; трагическим тоном произносит стихи легкие, комические…»*. В противовес этой отвлечённой возвышенности он предлагает вернуть Чацкого на землю: произносить реплики так, «как бы каждый из нас сказал это в обществе»*. Другой критик из «Санкт-Петербургского вестника» рекомендует актёру «резкие истины, проповедуемые Чацким, смягчать дикцией, иначе характер его становится на сцене слишком тяжелым»*.
Портрет В. А. Каратыгина в роли Чацкого. Неизвестный художник. Из фондов ГМИ им. А. А. Бахрушина.
В том же «Санкт-Петербургском вестнике» у автора статьи о премьере возникает вопрос: почему Брянский взял себе незначительную роль Горича, когда мог бы сыграть Фамусова (что позже и произойдёт)? Критик считает, что таким образом и актёр смог бы с большим интересом показать себя, и Фамусов вызвал большую симпатию у публики. Про Фамусова–Рязанцева в прессе пишут, что он вышел «каким-то мещанином во дворянстве», в нем «никакой важности, нет того, что называется aplomb, которым отличаются люди, живущие в высшем кругу»*, Булгарин находит в его исполнении сходство с игрой комика Е. П. Боброва.
И. И. Сосницкий в роли Репетилова. П. А. Каратыгин в роли Загорецкого. Литография П. Ф. Бореля. Из фондов ГМИ им. А. А. Бахрушина.
Исполнение Семёновой роли Софьи Павловны в историю вошло как одно из самых неуспешных. Слабые места, в особенности то, что Семёнова лишила свою Софью всякой светскости, сделав её совершенно непохожей на девушку из высшего общества, не отразив ничего из черт, заложенных Грибоедовым, отмечались в критике ещё во время постановки третьего действия. Они же были повторены критиками в один голос спустя год, несмотря на всеобщие надежды на то, что исполнение актрисой этой роли со временем станет лучше.
Для Сосницкого «Горе от ума» примечательно тем, что актёру довелось в разные периоды сыграть и Чацкого, и Загорецкого, и Репетилова, и Фамусова. Исполнение им роли Репетилова спустя долгие 30 лет вызовет полемику большую, чем во время премьеры. Отзывы о его игре в 1831 году противоречивы, но сходятся в одном: Сосницкий трактует Репетилова очень по-своему, изображая человека подвыпившего, нетвёрдо стоящего на ногах. Одни считали его неподражаемым, единственным подлинным Репетиловым, критик из «Санкт-Петербургского вестника» пишет, что его игра «превосходит всякое описание»*. Другие утверждают, что он совершенно перевернул замысел драматурга, не понял героя.
Относительно тепло был принят Дюр–Молчалин. Только чета Горичей – Брянский и Каратыгина, вызвали единодушное одобрение: «оба они были превосходны в этих небольших, но характерных ролях»*. С этим соглашается даже Булгарин, в целом выражавший глубочайшее недовольство тем, как актёры Большого театра отразили созданные Грибоедовым характеры.
Для Сосницкого «Горе от ума» примечательно тем, что актёру довелось в разные периоды сыграть и Чацкого, и Загорецкого, и Репетилова, и Фамусова. Исполнение им роли Репетилова спустя долгие 30 лет вызовет полемику большую, чем во время премьеры. Отзывы о его игре в 1831 году противоречивы, но сходятся в одном: Сосницкий трактует Репетилова очень по-своему, изображая человека подвыпившего, нетвёрдо стоящего на ногах. Одни считали его неподражаемым, единственным подлинным Репетиловым, критик из «Санкт-Петербургского вестника» пишет, что его игра «превосходит всякое описание»*. Другие утверждают, что он совершенно перевернул замысел драматурга, не понял героя.
Относительно тепло был принят Дюр–Молчалин. Только чета Горичей – Брянский и Каратыгина, вызвали единодушное одобрение: «оба они были превосходны в этих небольших, но характерных ролях»*. С этим соглашается даже Булгарин, в целом выражавший глубочайшее недовольство тем, как актёры Большого театра отразили созданные Грибоедовым характеры.
И всё же при первом представлении комедии «рукоплескания не умолкали бы, если б зрители не боялись этим препятствовать представлению и если б каждый из них не хотел расслышать всякого стиха»*.
См.: Каратыгин П. А. Мое знакомство с Александром Сергеевичем Грибоедовым // А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. Москва, 1980. С. 112.
Каратыгин П. А. Мое знакомство с Александром Сергеевичем Грибоедовым // А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. Москва, 1980. С. 119.
См.: «Горе от ума» на русской и советской сцене: Свидетельства современников / ред. сост. О. М. Фельдман. Москва, 1987. С. 351.
N. Русский театр. «Горе от ума», комедия в четырех действиях, в стихах, соч. А. С. Грибоедова. (Представлена на Большом театре 26 января в пользу актера Г. Брянского) // Северный Меркурий. 1831. №8. С. 36.
Булгарин В. Ф. Окончание разбора Комедии: Горе от ума // Северная пчела. 1831. №32.
Никитенко А. В. Моя повесть о самом себе и о том, «чему свидетель в жизни был»: записки и дневник (1804–1877 гг.). В 2 т. Санкт-Петербург, 1905. Т. 1. С. 210.
Булгарин В. Ф. «Горе от ума», комедия в четырех действиях, в стихах, соч. А. С. Грибоедова, представлена в первый раз вполне на Большом Театре в бенефис Г. Брянского, 26 января // Северная пчела. 1831. №31.
См.: Булгарин В. Ф. «Горе от ума», комедия в четырех действиях, в стихах, соч. А. С. Грибоедова, представлена в первый раз вполне на Большом Театре в бенефис Г. Брянского, 26 января // Северная пчела. 1831. №31.
Театр. Горе от ума, комедия в четырех действиях, в стихах, соч. А. С. Грибоедова и дивертисмент (Бенифис Актера г. Брянского, на большом театре, 26 Января) // Санкт-Петербургский вестник. 1831. № 17. С. 78.
Арапов П. Н. Обзор ролей комедии «Горе от ума» и замечания на игру актеров, их исполнявших в разное время // «Горе от ума» на русской и советской сцене: Свидетельства современников / Ред., сост. и авт. вступ. ст. О. М. Фельдман. Москва, 1987. С. 333.
26 января 1859 года сгорело здание каменного Театра-цирка на Театральной площади.
Пожар произошел с воскресенья на понедельник, в 5 часов утра. «Это неожиданное событие произвело на всех очень сильное и печальное впечатление. До сих пор не известны еще причины пожара и не исчислены причиненные им потери, но нет никакого сомнения, что они важны, не только в денежном отношении, но и в художественном. В Театре-Цирке хранились партитуры опер, составлявших репертуар русской оперной труппы, между которыми находились, вероятно, и очень редкие. Что, если они сгорели?», — с ужасом вопрошал корреспондент журнала «Театральный и музыкальный вестник».*
Пожар Театра-цирка. Неизвестный художник. Из фондов ГМИ им. А. А. Бахрушина.
М. Р. Вести отвстюду // Театральный и музыкальный вестник. 1859. № 5. С. 39–40.
В помещении Театра-цирка выступала в основном Русская оперная труппа. Кроме того, что пострадали партитуры опер и декорации, которые хранились в здании, пришлось перераспределять выступления оперной труппы, которая «в
последнее время, благодаря просвещенной заботливости театрального начальства... значительно усовершенствовалась, расширила круг своих действий и приобрела любовь публики»*. Но прошел всего год и на руинах Театра-цирка появился величественный Мариинский театр.
последнее время, благодаря просвещенной заботливости театрального начальства... значительно усовершенствовалась, расширила круг своих действий и приобрела любовь публики»*. Но прошел всего год и на руинах Театра-цирка появился величественный Мариинский театр.
М. Р. Вести отвстюду // Театральный и музыкальный вестник. 1859. № 5. С. 39–40.
Премьера СПектакля
«Братья карамазовы»
26 января
1901 г.
26 января 1901 года в театре Литературно-Художественного Общества состоялась премьера спектакля «Братья Карамазовы» по роману Ф. М. Достоевского.
Из фондов СПбГТБ
Инсценировка в восьми картинах с эпилогом принадлежала перу К. Дмитриева.* Главную роль сыграл Павел Николаевич Орленев. Этой работой актер закрепил свой профессиональный успех.
«В театре Литературно-Художественного Общества, 26 января была поставлена переделка "Братьев Карамазовых" К. Дмитриева. Новинка эта уже давно известна в провинции, благодаря г. Орленеву» – так начинается рецензия Осипа Дымова в журнале «Театр и искусство» от 4 февраля 1901 года.* Главным действующим лицом спектакля стал Дмитрий Карамазов, – его-то и сыграл выдающийся актер П. Н. Орленев.
В те годы проза Достоевского была для театра, действительно, новинкой. Писатель любил театр: на протяжении жизни его посещала идея написать пьесу, но он «все не осмеливался».* Не был Федор Михайлович и против возможности перевести его романы в драму. Театральные деятели также были заинтересованы в произведениях писателя. Однако полноценное свидание прозы Достоевского и сцены случилось уже после того, как автор покинул наш мир.
«В театре Литературно-Художественного Общества, 26 января была поставлена переделка "Братьев Карамазовых" К. Дмитриева. Новинка эта уже давно известна в провинции, благодаря г. Орленеву» – так начинается рецензия Осипа Дымова в журнале «Театр и искусство» от 4 февраля 1901 года.* Главным действующим лицом спектакля стал Дмитрий Карамазов, – его-то и сыграл выдающийся актер П. Н. Орленев.
В те годы проза Достоевского была для театра, действительно, новинкой. Писатель любил театр: на протяжении жизни его посещала идея написать пьесу, но он «все не осмеливался».* Не был Федор Михайлович и против возможности перевести его романы в драму. Театральные деятели также были заинтересованы в произведениях писателя. Однако полноценное свидание прозы Достоевского и сцены случилось уже после того, как автор покинул наш мир.
На длительное ожидание этой встречи повлиял и Цензурный комитет, который многие годы запрещал ставить инсценировки по романам Достоевского, видя в них антинравственные идеи и грубый реализм, порочащий дворянское сословие. «Оттепель» наступила к 1899 году, когда «Братьев Карамазовых», «Преступление и наказание» и «Идиота» почти одновременно допустили к показу.
История сценических воплощений «Братьев Карамазовых» начинается с инсценировки К. Дмитриева. До него существовали переделки от В. Д. Вольфсона, Н. И. Мердер, которые были запрещены цензурой.
«Первое разрешение к постановке в театре роман "Братья Карамазовы", инсценированный С. Сутугиным, получил в 1899 г.» – но и тут драматическая цензура указала, что «ставить в провинции с особого разрешения».*
Инсценировку у К. Дмитриева заказал сам Орленев*, только-только «закрепившийся» у зрителей в роли Раскольникова (премьера «Преступления и наказания» в переделке Я. А. Дельера состоялась 4 октября 1899 года в театре Литературно-Художественного Общества). Неврастеническая роль «убивца» с топором позволила актеру проникнуться творчеством Достоевского.
История сценических воплощений «Братьев Карамазовых» начинается с инсценировки К. Дмитриева. До него существовали переделки от В. Д. Вольфсона, Н. И. Мердер, которые были запрещены цензурой.
«Первое разрешение к постановке в театре роман "Братья Карамазовы", инсценированный С. Сутугиным, получил в 1899 г.» – но и тут драматическая цензура указала, что «ставить в провинции с особого разрешения».*
Инсценировку у К. Дмитриева заказал сам Орленев*, только-только «закрепившийся» у зрителей в роли Раскольникова (премьера «Преступления и наказания» в переделке Я. А. Дельера состоялась 4 октября 1899 года в театре Литературно-Художественного Общества). Неврастеническая роль «убивца» с топором позволила актеру проникнуться творчеством Достоевского.
Из фондов СПбГТБ
«Он артистически точно передал и человечески переболел раздвоенностью, раздражением… Потом какая-то недобрая "раскольная" логика заставила Орленева приглядываться к фигуре Смердякова» – пишет О. Сокурова.* Однако, вопреки желанию сыграть Смердякова, Орленев, по собственным словам, почувствовал, как его «захватила роль Дмитрия»*. Этот персонаж сразу «поддался» актеру.
П. Н. Орленев.
Из фондов Рыбинского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника.
«Чем больше я вчитывался в роль, тем глубже она меня захватывала. Впечатление от моего чтения было настолько сильно, что жена и окружающие стали меня уговаривать непременно играть Дмитрия» – делится Орленев в мемуарах.* В гастролях актер играл отрывки из будущих «Братьев Карамазовых», но полноценную площадку спектакль получил уже после окончания поездок по провинции.
«Последний роман Достоевского "Братья Карамазовы", – пишет литературовед Н. Я. Берковский, – отличается наибольшей полнотой, в него впадают самые важные течения романа XIX века, западноевропейского и русского».* Желание поставить именно это произведение – очень смелое и даже отчаянное решение. Инсценировщик К. Дмитриев поступил по совету Достоевского, данному писательнице В. Д. Оболенской в ответ на ее «намерение извлечь <…> драму»* из его романа. Совет был следующий: как можно более переделать и изменить роман, «сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод»*. Дмитриев сосредоточился на линии Мити Карамазова, но далеко не каждый зритель оценил такую переделку.
Это же отметил и Ю. Беляев в рецензии на спектакль: «"Братьев Карамазовых" в драматической переделке Дмитриева следовало бы, собственно говоря, назвать "Дмитрием Карамазовым". Вся пьеса держится исключительно на нем, изображается его характер, его душевные муки…».*
«Последний роман Достоевского "Братья Карамазовы", – пишет литературовед Н. Я. Берковский, – отличается наибольшей полнотой, в него впадают самые важные течения романа XIX века, западноевропейского и русского».* Желание поставить именно это произведение – очень смелое и даже отчаянное решение. Инсценировщик К. Дмитриев поступил по совету Достоевского, данному писательнице В. Д. Оболенской в ответ на ее «намерение извлечь <…> драму»* из его романа. Совет был следующий: как можно более переделать и изменить роман, «сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод»*. Дмитриев сосредоточился на линии Мити Карамазова, но далеко не каждый зритель оценил такую переделку.
Это же отметил и Ю. Беляев в рецензии на спектакль: «"Братьев Карамазовых" в драматической переделке Дмитриева следовало бы, собственно говоря, назвать "Дмитрием Карамазовым". Вся пьеса держится исключительно на нем, изображается его характер, его душевные муки…».*
Инсценировка состояла из восьми картин («Исповедь горячего сердца», «В саду дома Карамазова», «У Катерины Ивановны», «У Грушеньки», «В саду», «В Грушенькиной кухне», «На постоялом дворе», «У Смердякова») и эпилога («В тюремной больнице»).*
Картина 2-я — «В саду дома Карамазовых». Рисунок А. Любимова.
Картина 8-я — «У Смердякова». Рисунок С. Панова.
Существует недоброжелательный фельетон Власа Дорошевича, который, тем не менее, четко описывает структуру спектакля:
«Жил-был на свете Федор Павлович Карамазов. Так, пьющий старичок.
Был у него сын Дмитрий. И лакей Смердяков.
Дмитрий был ужасный патриот. Все только о любви своей к отечеству и разговаривал. Что ни слово, то кулаком бьет себя в грудь:
– Россия!
А Смердяков был изменником. Отечество свое ненавидел. Так и говорил:
– Россию я страх как ненавижу!
«Жил-был на свете Федор Павлович Карамазов. Так, пьющий старичок.
Был у него сын Дмитрий. И лакей Смердяков.
Дмитрий был ужасный патриот. Все только о любви своей к отечеству и разговаривал. Что ни слово, то кулаком бьет себя в грудь:
– Россия!
А Смердяков был изменником. Отечество свое ненавидел. Так и говорил:
– Россию я страх как ненавижу!
Грушенька.
Рисунок А. Л–ва.
Изменник Смердяков взял, да и убил пьющего старика Федора Павловича. А на патриота подумали.
Так патриота из-за изменника в каторгу и приговорили.
Вот вам и все содержание “Братьев Карамазовых” по драме г. К. Дмитриева».*
Помимо Орленева, в спектакле были задействованы К. В. Бравич (Федор Павлович Карамазов), З. В. Холмская (Грушенька), Н. Г. Северский (Смердяков) и другие.
Большого внимания удостоился исполнитель главной роли. Всю роль Орленев строил на изображении внутренней борьбы Мити и сложных переживаниях его души. «Нервное, подвижное лицо, слегка тронутое гримом, выражало усталость, разочарованность, и только изредка сменялось выражением какой-то бесшабашной удали».*
Так патриота из-за изменника в каторгу и приговорили.
Вот вам и все содержание “Братьев Карамазовых” по драме г. К. Дмитриева».*
Помимо Орленева, в спектакле были задействованы К. В. Бравич (Федор Павлович Карамазов), З. В. Холмская (Грушенька), Н. Г. Северский (Смердяков) и другие.
Большого внимания удостоился исполнитель главной роли. Всю роль Орленев строил на изображении внутренней борьбы Мити и сложных переживаниях его души. «Нервное, подвижное лицо, слегка тронутое гримом, выражало усталость, разочарованность, и только изредка сменялось выражением какой-то бесшабашной удали».*
Карамазов-отец.
Рисунок А. Л–ва.
О. Дымов писал про артиста: «Нужно отдать ему справедливость: при своих неблагоприятных внешних данных (небольшого роста, невидный) он хорошо овладел ролью, играя нервно, уверенно, с хорошо подготовленными характерными подробностями… Особенно артисту удался первый акт и сцена допроса».*
П. Н. Орленев в роли Мити Карамазова.
Орленев создавал живой образ Мити Карамазова. Его сиплый голос моментами срывался на истерические ноты, а в пластике широкие плечи и выправка сочетались с некоторой приземистостью. Все эти приемы создавали натуральную картину внутреннего разлада героя.
«Он дал такое множество настроений от припадков самой неудержимой страсти до минуты полного душевного оскудения, от бурных приливов негодования до самых жалких, приниженных нот, что следить за этим мучительным трепетанием души было положительно немыслимо».*
Орленев одним своим существованием на сцене создавал четкое ощущение «карамазовщины», заполняющей все сценическое пространство. Казалось, своей тяжестью она заставляет людей мучиться и кричать, страдать и болеть.«Разнообразие положений сопровождается у него такой захватывающей и ошеломляющей правдивостью, что, кажется, искусство актера пропадает за этой реализацией человеческой души, которая и есть истина».*
Этим спектаклем Павел Орленев закрепил свой актерский успех. Даже те, кто считал его удачу в роли Царя Федора случайностью, признали талант и мастерство актера. Орленев тонко понимал и чувствовал Достоевского. Этому свидетельствует как роль Раскольникова, закрепившаяся за актером до самой смерти, так и не менее значимый в его карьере образ Мити Карамазова.
И хотя новая роль Орленева была высоко оценена большинством критиков, однако у современников весь спектакль вызвал самые противоречивые, часто далеко не лестные, толки.*
«Он дал такое множество настроений от припадков самой неудержимой страсти до минуты полного душевного оскудения, от бурных приливов негодования до самых жалких, приниженных нот, что следить за этим мучительным трепетанием души было положительно немыслимо».*
Орленев одним своим существованием на сцене создавал четкое ощущение «карамазовщины», заполняющей все сценическое пространство. Казалось, своей тяжестью она заставляет людей мучиться и кричать, страдать и болеть.«Разнообразие положений сопровождается у него такой захватывающей и ошеломляющей правдивостью, что, кажется, искусство актера пропадает за этой реализацией человеческой души, которая и есть истина».*
Этим спектаклем Павел Орленев закрепил свой актерский успех. Даже те, кто считал его удачу в роли Царя Федора случайностью, признали талант и мастерство актера. Орленев тонко понимал и чувствовал Достоевского. Этому свидетельствует как роль Раскольникова, закрепившаяся за актером до самой смерти, так и не менее значимый в его карьере образ Мити Карамазова.
И хотя новая роль Орленева была высоко оценена большинством критиков, однако у современников весь спектакль вызвал самые противоречивые, часто далеко не лестные, толки.*
С одной стороны, многие осудили спектакль, назвав переделку неудачной и допуская, что это всего лишь «иллюстрация, не более»*; с другой же, — спектакль в Театре Литературно-Художественного Общества своим существованием буквально «нащупал» почву для будущих успешных постановок по последнему роману Достоевского.
Настоящее имя – Константин Дмитриевич Набоков
Дымов О. «Братья Карамазовы» // Театр и искусство. 1901. №6. (4 фев.). C. 130.
Незнакомец [Суворин, А. С.] О покойном // Новое время. 1881. 1 (13) февраля (№ 1771). С. 2.
Степанова Г. В., Орнатская Т. И. Романы Достоевского и драматическая цензура (60-е годы XIX в. – начало XX в.) // Достоевский : материалы и исследования : [сборник]. Т. 1. Ленинград, 1974. С. 284-285.
Орленев П. Н. Жизнь и творчество русского актера Павла Орленева, описанные им самим. Москва, 1961. С. 82.
Сокурова О. Б. Уроки первых постановок «Братьев Карамазовых» // Достоевский и театр : сборник статей. Ленинград, 1983. С. 217-218.
Берковский Н. Я. Достоевский в новом театральном воплощении // Достоевский и театр : сборник статей. Ленинград, 1983. С. 376.
Достоевский Ф. М. Письмо В. Д. Оболенской от 20 января 1872 // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Ленинград, 1972–1990. Т. 29 : Письма. 1986. С. 225.
Беляев Ю. Д. [Рецензия на спектакль «Братья Карамазовы» в Театре Литературно-Художественного Общества] // Новое время. 1901. 28 янв. (10 фев.) (№ 8952). С. 4. (Театр и музыка).
См.: М. Театральное эхо. Малый театр // Петербургская газета. 1901. 27 января (№26).
Цит. по : Фокин П. Е., Борецкий И. О. Первая постановка «Братьев Карамазовых» на русской сцене в зеркале прессы // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2020. №4 (12). С. 229.
См.: Сокурова О. Б. Уроки первых постановок «Братьев Карамазовых» // Достоевский и театр : сборник статей. Ленинград, 1983. С. 221.
Дымов О. «Братья Карамазовы» // Театр и искусство. 1901. №6. (4 фев.). C. 131.